Период трансформации самурайства, который можно смело назвать упадком, начинается с приходом к власти в Японии сёгуна Токугава и завершения эпохи войн. Нельзя сказать, что в мирное время необходимость в самураях отпала. Их сословие стало основой для формирования феодального государственного устройства . Произошло и внутри сословное ранжирование. Стали выделять даймё – самурая с доходом 10 000 коку и более, хатамото –  с доходом от 100 до 10 000 коку и го-кэнин – с доходом менее 100 коку. Соразмерно доходу распределялись и обязанности. Даймё и хатамото должны были по требованию сёгуна выставить от 3 до 6 воинов за каждую 100 ежегодного дохода. Очень похоже на европейскую феодальную систему, но со своей восточной спецификой.

В начале эпохи Токугава численность самураев составлял около 10 процентов населения Японии. Токугава прекрасно понимал, что не одно государство не способно содержать такое количество вооруженных людей без ущерба для экономики. Поэтому была предпринята попытка вписать их в мирные хозяйственные отношения. На верхушку самурайского сословия легли бюрократические функции,  на долю остальных досталась курьерская работа, изготовление бумажных фонарей, разведение сверчков и пр. Одним из инструментов стимулирующих самураев заниматься не свойственными им вещами была нужда. Конечно, даже небольшая сумма жалования в 100 коку была в Средневековой Японии довольно приличными деньгами, но и расходы «служилых людей» были не маленькие. Вот примерный бюджет самурая XVII века при жаловании 300 коку в год (около полутора килограмм золота) более половины уходило на содержание всадников и прислуги, 40 коку – покупка коня и фуража, около 70 на еду и предметы первой необходимости и 120 на одежду. А уж если появлялась необходимость посетить столицу, это выливалось в ещё большие расходы.

Нехватку денег самураи были вынуждены компенсировать у ростовщиков, зачастую попадая в долговую кабалу. Это кстати, в последствии, послужит предпосылкой к формированию буржуазии.

Понятно, что в таких условиях самураям было проблематично поддерживать высокую боевую готовность. Иногда самым невезучим из них даже приходилось продавать свой клинок, заменяя его деревянным муляжом. Короче говоря, подтвердилось, проверенное временем, правило «армия в мирное время разлагается». Поверьте, автор несколько не преувеличивает. Чем  ещё можно объяснить, что в 1694 году даже потребовалось издать специальный закон, который предписывал самураям армии сёгуна в обязательном порядке совершенствоваться в воинском искусстве. В свете этого, самураи предстают уже не «людьми войны» посвятившими свою жизнь схваткам и боевой подготовке, а чем-то абсолютно другим.

Снижение боеготовности не могло не сказаться и на армии в целом. Насколько не подготовлены войска к ведению полномасштабной войны, показало восстание 1638 года на Симбата. Не выдержав издевательств и самых настоящих пыток, местные крестьяне, получив поддержку небольшого числа ронинов,  восстали против своего даймё. Посланный для усмирения мятежников отряд попался в ловушку и был уничтожен. Удачные действия восставших тем более удивительны, что до этой победы у них практически не было вооружения. Да и после того как они заняли полуразрушенный замок Хара, их главным оружием осталась сельхоз утварь и ненависть к любой власти.

В замке укрылось около 40 000 человек (кстати, есть большие подозрения, что эта цифра была серьёзно завышена)  из которых, к тому же, больше половины составляли женщины и дети. Для усмирения мятежа из столицы выслали 50-ти тысячную армию под командованием Итакура Сигэмаса. К изумлению военачальника первый штурм закончился поражением и бесславным отступлением. Тем же завершились и последующие попытки «вразумить» восставших пока во время одного из штурмов Итакура не был убит. Пришедший ему на смену Мацудайра Нобуцуна проявил большую осторожность и взял замок в блокаду. Но, не смотря на то что, для осады были использованы голландские пушки, противник не сдавался. В конце концов, замок был взят измором.

Мятеж в Симбата наглядно показал – пусть самураи отступили  от принципов бусидо, сам «кодекс чести» ещё жил в японском народе и был способен рождать героизм и самоотверженность, не смотря на сословную принадлежность.

Впрочем, не будем излишне строги к самураям всю свою историю они являлись главным государствообразующим фактором. Во время Реставрации крупные кланы выступили в качестве идеологов и стали основной движущей силой реформ. Которые, надо сказать, встречали жесткое сопротивление со стороны консерваторов, вполне оправданно полагавших, что грядущие перемены многих выкинут на обочину жизни. Так оно и оказалось в 1876 году сословие самураев было упразднено и лишилось как жалования, так и большинства своих привилегий. Им предложили заняться коммерческой деятельностью. Вероятно, многим в то время подобное решение показалось логичным, тем более что многие стесненные нуждой самураи уже пошли этим путём, но Сайго Такамори, вошедший в историю как последний самурай , думал иначе. Возмущённый политикой властей, Сайго организовывает в свой провинции школу по боевой подготовке самураев. Эпоха перемен всегда в избытке рождает недовольных. Поэтому от «курсантов» отбоя не было. 15 февраля 1877 года Сайго во главе 15 000 сторонников поднимает восстание в провинции Сацума и захватывает Кагосима. Разбив армию Кумамото и осадив замок, повстанцы вызвали настоящую панику в правительстве. Для их усмирения отправили большую армию, которая хоть с трудом, но нанесла Сайго ряд поражений, вынудив того отвести войска назад к Кагосима. Окруженные со всех сторон самураи дрались отчаянно, но исход битвы был предрешён численным и материальным превосходством противника. Сайго Такамори погиб 24 сентября 1877 года. «Последний самурай» получил пулевое ранение в ногу и чтобы не оказаться в позорном плену попросил своих приближённых убить его.

Не будем сейчас разбирать, кто из противников был прав. Конечно, правительство должно было подавить восстание и конечно Сайго чувствовал себя в праве отстаивать, не только и не столько привилегии, но само право самурайского сословия на существование. Эпоха самураев нуждалась в эффектной концовке и она её получила. Однако дух самурайства, выраженный в бусидо, оказался более живуч. И когда во время второй мировой войны власти потребовалось возродить его, тысячи камикадзе поднялись в воздух, взялись за штурвалы катеров-бомб и надели повязки смертников. Бывает иногда смешно читать, как современные историки с плохо скрываемой злостью называют их фанатиками, дескать и враги они были и дело их было не правое и перечисляют ещё много разных благоглупостей, но в моём сердце они занимают пусть второе, вслед за нашими Героями, но всё-таки вполне заслуженное место.

Идеи бусидо не ограничивались военной сферой. Верность, честь, бесстрашие и почтение к старшим пустили глубокие корни в японском обществе, во многом сформировав менталитет. Вслед за Реставрацией в Японию пришла европейская культура, но благодаря фундаменту заложенному, в том числе, бусидо чужеродное влияние оказалось не в силах кардинально изменить многовековой уклад. Тем больнее наблюдать, как сейчас ржа современного общества разъедает его. Останусь с вами уважаемый читатель честным до конца, мне как продукту своей эпохи трудно представить генерала делающего себе харакири, но черт возьми, хочется оказаться там где слово «честь» не пустой звук. Возможно в этом главная притягательность легенд о самураях , а уж правдивы они или нет, пускай рассуждают циники с дипломами историков.